Жертва Христа: почему спасение – это не только дар, но и выбор?
9 сентября во многих странах мира празднуют День прощения или День примирения. Поговорим о Божьем помиловании и о парадоксальных проблемах с пониманием этой милости.
Дело в том, что практически любая религия говорит об ответственности и наказании за грех. Каждая учит тому, что «за все придется отвечать». Есть понятие общечеловеческого религиозного опыта, который по-разному, разными образами, говорит об одном и том же. Суть его проста: в каждом человеке есть внутренний закон, который четко разделяет зло и добро, ложь и правду, милосердие и жестокость и так далее.
Каждый человек должен жить, не нарушая нравственные требования этого закона. После перехода человека из земной жизни в некий иной мир его ждет суд и воздаяние за все происходившее в этой жизни. То, что ожидает человека после смерти, имеет разные интерпретации. Но суть всех религий одна и та же – нужно жить, внимая голосу совести и тем религиозным предписаниям, которые с этой совестью согласованы.
Уникальность христианского учения о спасении
Христианство отличается от других мировых и большинства национальных религий. Оно говорит о том, что никакая человеческая добродетель не может спасти человека от гибели. Нет у нас такой нравственной силы, которая бы дала человеку возможность взойти на небо.
Центральная доктрина христианства – это вера в то, что Иисус Христос, Сын Божий, принес Себя в искупительную Жертву за грехи всего человечества.
Его смерть на Кресте рассматривается как выкуп, который освободил людей от власти греха и смерти, открыв путь к вечной жизни. Эта жертва считается единственной и достаточной для искупления всех людей. Мы выкуплены у власти греха и тления ценой, которую заплатил Сам Бог.
Однако в православной традиции мы часто погружены в некий мрак беспросветной тоски, которую сложно назвать покаянием. Эта тоска укоренилась в нас так глубоко, что мы считаем ее своей традицией, своим правильным мировосприятием, называем это «покаянием» и бережем ее как зеницу ока, боясь пустить в свою душу хотя бы лучик радости. Впрочем, лучик мы пускаем, но не более чем на одну Пасхальную неделю. Только семь дней в году у нас есть на то, чтобы подводная лодка нашей души поднялась к Свету и Солнцу Правды, а потом мы снова погружаемся в темные глубины ночи, называя это «покаянием».
Мытарства: противоречит ли Предание Писанию?
И для этого у православных есть веские причины. С одной стороны, Слово Божие говорит о Жертве Христа как о гарантии нашего спасения. «Всякий, кто призовет имя Господне, спасется» (Рим. 10:13). «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек» (Ин. 11:25-26) и т.д.
Но, с другой стороны, мы видим, что в Своих притчах Христос проводит ту же линию ответственности человека за жизнь, что и другие религии. Это образ царя, который пришел взыскать со своих подданных, образ работодателя, требующего от своих рабочих отчета, образ судьи, исследующего наши поступки и деяния. Мы должны приумножить таланты, принести плоды и так далее. Единственное исключение – притча о блудном сыне, но и здесь сыну нужно совершить некие действия, чтобы суметь вернуться в Отчий дом, а не застрять «в стране далече» навечно.
Если Христос говорит о том, что верующий в Него не приходит на суд, а переходит от смерти в жизнь, то Предание перебивает это откровение учением о мытарствах.
Оно говорит о противоположном: душа как раз идет на суд. Можно было бы критически отнестись к описанию мытарств, которые приводятся в житии Василия Нового, если бы об этом не писали такие святые, как Иоанн Златоуст, Макарий Великий, Кирилл Александрийский и другие. Все они упоминают о посмертных испытаниях души, хотя и не используют термин «мытарства». Их труды говорят о том, что душа после разлучения с телом проходит через некие «воздушные княжества» или «воздушные силы злобы», которые пытаются ее остановить и увлечь в ад.
То есть получается, что мы опять-таки возвращаемся к схеме общечеловеческого религиозного опыта, который говорит о духовном труде и воздаянии.
Буддизм учит о необходимости изменения сознания, ислам – о необходимости следования закону. Христианская мораль – о жизни по заповедям Христа.
И да, «если праведник едва спасается, то нечестивый и грешный где явится?» (1 Петр. 4:18).
Как усвоить Жертву Христову?
Но все-таки, как же быть с Жертвой Христовой? Сам Бог стал человеком для того, чтобы нас спасти. И если Бог чего-то хочет, а Он ясно сказал: «Не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был» (Иез. 33:11), то кто же может Ему помешать? Неужели сделка не состоялась? Разве мало Крови Сына Божия, чтобы омыть все наши грехи?
Если мы обратимся к книжникам, которые, как они думают, знают ответы на все вопросы, то услышим следующее:
Жертва Христа была всеобъемлющей и предостаточной для искупления всего человечества. Но она не может быть усвоена автоматически, без согласия и воли самого человека.
Поэтому ответом на Жертву Христову является наша добродетельная жизнь согласно Его заповедям. Сама по себе эта жизнь не является для нас спасительной, какой бы святостью мы ни обладали. Спасаемся мы исключительно Жертвой Христа, но благочестие – это практическое воплощение нашей веры и любви к Богу.
То есть личная праведность – необходимое условие, которое делает Жертву Христову не только действительной, но и действенной по отношению к каждой конкретной душе, принявшей Христа как своего Личного Спасителя.
Это все понятно. Но какова должна быть наша мера? Ведь каждый человек обладает разной потенцией и разными возможностями. Заповеди Божии для всех одни и те же, но вот люди разные. В качестве классических образцов нам предоставлены жития святых, читая которые большинство из нас просто обязаны впасть в уныние, понимая, что эта мера для нас недостижима.
Если считать жития мучеников, преподобных и великих праведников за единственную норму, достигнув которой ты обретешь спасение, то Христа сложно назвать Спасителем. Потому что из миллионов человек, которые считают себя верующими и пытаются жить по заповедям в меру своих сил и возможностей, спасется едва ли несколько десятков.
Бог – Отец, а не Судья
Я не призываю подражать протестантам, которые своей самоуверенностью в уже состоявшемся спасении излучают счастливый оптимизм. Есть в этом всем что-то искусственное и ненастоящее. Но и депрессивный православный «хнык» по поводу того, что «конец приближается и имаши смутитися», тоже не дает нам особой надежды.
Где же найти тот правильный баланс, который не давал бы душе свалиться в пропасть темного уныния по поводу своей невозможности жить так, как бы сам того хотел, с одной стороны, и самообольщения по поводу своей прописки в Царстве Божием – с другой?
Однозначного ответа на этот вопрос нет. Духовная жизнь – это искусство, где нельзя позволять себе расслабляться и сваливаться в нерадение о своем спасении, но также нельзя и отчаиваться от того, что все в духовной жизни идет совсем не так, как бы нам хотелось.
В конце концов, смысл всех наших усилий в том и заключается, чтобы, познав свою немощь, мы пришли не к гордыне и высокому мнению о себе, а к спасительному смирению и пониманию того, что «без Бога ни до порога».
Нужно попытаться увидеть в Боге прежде всего любящего Отца, а не только Судью и Мздовоздаятеля;
Отца, Который любит Своих детей безусловной любовью, но Которого радует, когда мы стремимся своей благочестивой жизнью проявить к Нему свою любовь, и печалит, когда мы живем как эгоисты, думая только о своей выгоде. Да, здесь, конечно же, пахнет антропоморфизмами, но разве Христос не использовал их для того, чтобы лучше нам объяснить сущность Бога?
Разве не Он первым словом в обращении к Богу поставил слово «Отец»? Разве не Спаситель говорил: «Иду к Отцу Моему и Отцу вашему...»? Если так, то разве можно свести любящего Отца только к образу судьи и прокурора? Разве не будет это глубочайшим искажением того Образа, который нам доносит Христос?
Я думаю, не будет грехом иногда посмотреть на мир глазами Бога, посмотреть так, как бы смотрел любящий Отец на Своих детей.
Может быть, тогда нам будет понятнее и то, как надо жить и к чему стремиться. Ведь для Отца главное не результат, а стремление; для Него ценен не итог человеческих усилий, а само усердие, которое мы прилагали для достижения спасения. Конечный результат зависит не от нас, а от Него, а от нас – только желание и труд, соединенный со смирением и покаянием. Тогда не нужно будет переживать о том, что мы так непохожи на отличников, у которых все получалось значительно лучше.
Будем надеяться, что мы не менее любимы Богом уже за то, что, несмотря ни на что, не отчаялись, не поддались унынию, а продолжали быть Ему верными. И это будет лучшим средством как от нерадения, так и от уныния. Вопрос спасения не в том, чтобы достичь определенной планки, а в том, чтобы все время идти в верном направлении. Это и будет ответом на многие наши вопросы, касающиеся личного спасения.
